Игнаций IV из дома Эндор, погиб в 57 лет
Последний император Альбинии

Упрямый и жесткий политик, он во всем старался идти только своим путем, противостоя всем, теряя союзников по обеим сторонам, новые буржуа и нобили рвали на части не только Альбинию. Время и общество изменялись с катастрофической скоростью и Игнаций хотел преодолеть это напряжение путем мягких реформ, но не успел. Война, которая была необходима, чтобы направить эту энергию внутреннего напряжения куда-то вовне, не принесла должного эффекта и все закончилось Июньской Реформацией.
Сейчас легко судить, кем он был, легко навешивать ярлыки, осуждать, как федераты или, напротив, превозносить, как нобиле, но он был просто человеком, который стоял во главе великого государства и не сумел удержаться.
Для своей семьи Игнаций был почти чужим человеком, не принадлежащим ни жене, которую не любил, ни детям, с которыми редко успевал видеться. Фотографии для газет, публичные появления... не более чем представление для публики. В этой семье не было ни согласия, ни единства; если присмотреться, не было и самой семьи – так, обязанности императора, общественная деятельность императрицы, обеды с послами, приемы и протокольные встречи, да двое детей на попечении высококлассных гувернанток.

Октавия Эндор, 49 лет
Вдовствующая императрица в бегах

Немногочисленная прислуга даже не догадывается, что за постоялица скрывается в полутемных комнатах охотничьего домика Клавдия Эндора, а когда-то ей завидовали все без исключения невесты – она стала женой монарха величайшей империи, которая когда-либо существовала, прекрасная как сама весна, изящная, благородная герцогиня из дома Северинов. Когда-то она была красивой, эта катастрофически постаревшая женщина, полуседая, с ранними и глубокими морщинами под слоем пудры. Все осталось в прошлом, ее богатство и власть, ее красота, даже само ее достоинство; прячась под покровительством брата своего мужа, Октавия потихоньку сходит с ума. Кругом ей мерещатся предатели, которые низвергли ее, в каждом прохожем, остановившемся напротив окон – враг, в каждом стуке – шаги тех, кто поведет ее на казнь.
Страх въелся в самые кости и то, что сначала казалось чем-то нереальным, невозможным, невыполнимым, теперь – действительность, с которой она не желает мириться. Императрица почти не замечает своих детей, прислуги, Клавдия, она живет в хрупком иллюзорном мире, в котором по-прежнему робко ждет времени, когда безумие, творящееся вокруг, закончится и все станет как прежде. Она не знает, что безумие поселилось внутри нее, а снаружи – подлинная история, которую теперь творят другие.

Габиний Эндор, 27 лет
Наследный принц в бегах

Официально – гость графа Клавдия Эндора, Эван Тэйт на самом деле носит имя куда более древнее и знатное, и которое, будучи открытым, подобно чуме, пожрет и его самого, и его близких. Теперь его прошлое – опасная тайна, не имеющая никакой ценности, и тот, кого растили, чтобы сделать императором, кого готовили нести тяжесть золотой Короны Ригаль, теперь носит куда более простой цилиндр из фальшивого шелка. Впрочем, от былой роскоши он почти отвык; с былыми амбициями расстаться было куда сложнее.
В последние годы принц устал от ненависти к тем, кто лишил его будущего, кто убил его отца, кто загнал сестру и мать в захолустный Аккале, он просто живет и наслаждается этой новой, нищей и чистой жизнью, и только вздрагивает, когда мать наедине зовет его прежним именем. Он знает, что что-то грядет и дядя Клавдий не просто так держит их здесь, но не способен повлиять ни на что; он – не более чем щепка в бурном потоке истории, и не за что держаться.

Калидия Эндор, 22 года
Принцесса в бегах

Ее жизнь навсегда разделилась Реформацией на две части – восемь лет назад принцесса исчезла навсегда, стала ненужной, стала пылинкой в стремительной пляске заговоров и передела власти в Альбинии, великой империи, которую растоптали на осколки и назвали грязным, едва ли не ругательным словом Федерация. В этой новой жизни ей даже не позволили выбрать имя, оставшийся неизвестным делец одним росчерком пера превратил ее в Джоанну Тэйт, дал неуклюжее уродливое имя, пахнущее плебейской грязью, под которым ей пришлось доживать свои дни.
Калидия давно и неизлечимо больна – нервные переживания из-за невзгод, связанных с побегом, подточили ее здоровье, а выползший из трущоб и вцепившийся в нее туберкулез не оставил ни единого шанса. Ей немного осталось, это знает брат, понимает дядя, с этим давно смирилась она сама, но слезы по старой жизни по себе самой уже давно закончились; теперь все ее дни это странное апатичное ожидание и тоска, неисцелимая как душащий ее кашель. Времени, чтобы что-то успеть, осталось совсем немного.

Граф Клавдий Эндор, 54 года
Владелец домена Эндор, нобиле, член Совета Лордов

Его фамилия по-прежнему вызывает возмущение и шепот, он кажется им реликтом, осколком великого прошлого, однако он творит и новую историю, брат убитого императора, бывший министр сельского хозяйства, сумевший пережить Реформацию, удержаться у власти, а теперь снова начать подъем наверх и вновь занять место в Совете Лордов.
Клавдий – рачительный человек, в отличие от брата, он не разбрасывается связями и дружбой, он не выкидывает в мусор то, что может принести хоть малейшую пользу, оттого в его владениях под Аккале, в неприметном охотничьем домике по сей день заботливо сберегается для грядущей реставрации законный наследник, а вместе с ним – принцесса и императрица. Кто знает, что преподнесет грядущий день...
Он не стремится светить своим нехорошим именем, душно пахнущим могилой, потому многие полагают престарелого графа не более чем пешкой в чужой игре; мало кому известно, что ХХХ советуется с ним о каждом своем шаге, а у черного хода столичного дома графа по вечерам толпится не только прислуга.
Клавдий женат и имеет нескольких детей, супруга его вхожа в высший свет, однако не имеет ни малейшего представления ни о возможной реставрации, ни о делах своего мужа – памятуя о ее болтливости, Клавдий лишь использует ее лишь для запуска нужных слухов.

Аластер Кэйн, 42 года
ученый-метеоролог

Пятнадцать лет назад молодой еще ученый, впервые получивший гранд на самостоятельные исследования, начал изучение Гранд-Циклона, которому намерен был посвятить всю свою жизнь. И первое же его открытие было потрясающим и ужасным: Кэйн понял, что величайший из атмосферных вихрей медленно смещается на юго-восток, к берегам Альбинии. Многое потребовалось, чтобы не допустить паники среди населения; зловестник Кэйн тогда получил признание всего метеорологического сообщества, славу и известность, но, вместе с этим, и множество завистников и врагов. Шли годы, его работы множились, невеста стала женой, и совсем недавно наступило крушение всего, что создал Аластер – его теория оказалась не верна, опровергнута группой полевых исследователей, доказавших цикличность движений воздушных потоков и атмосферных вихрей.
Опозоренный и сокрушенный, Кэйн стал скрываться, даже его фамилия в научных кругах стала синонимом глупца, едва ли не шарлатана. Некогда любящая жена вместе с детьми оставила его, вернувшись к родителям, а сам Аластер теперь остался один в их пустом доме, из которого его вот-вот выселят за долги.

Ошин Бэлл и Реймон Кессель, 30 и 39 лет
торговец непристойными картинками и нищий художник

Этот человек, которого можно встретить на перекрестках у ХХХ, держит в руке всего лишь пучок соломы, он ухмыляется тому, кто осмелился подойти – это тучный господин, воровато обернувшийся через плечо, он ухмыляется с пониманием и одобрением, быстро говорит, показывая нечто, от чего глаза господина теряют сонную поволоку и это явно поинтересней соломы. Еще императорским указом на улицах Габиона запрещена торговля непристойными буклетам, оттого Ошин Бэлл раздает их бесплатно, всякому, кто купит у него булавки, или пучок соломы, или еще какую безделицу, на которую польстился бы разве что старьевщик. Следует сказать, это незавидный заработок – и зимой, и летом стоять под снегом и дождем, под палящим солнцем, выторговывая свои пенни, да еще и делиться заработком с художником, но Ошин не ропщет, ведь тот, кто рисует его товар, его единственный друг.
Когда-то имя Реймона Кесселя было известным, оно было завидным, овеянным императорской милостью. Великий художник, написавший лучшие портреты императорской семьи, его слава была в зените, когда грянула Реформация и этой новой власти такие, как он, пришлись не по вкусу. Теперь он ютится на съемной квартире с Ошином и благодаря ему одному еще не умер от голода и не замерз насмерть. Им, двум холостякам, угодившим почти на дно жизни, все кажется, что вот-вот их существование озарится чем-то необычайным, новым, кажется, что все переменится, но день за днем они спускают выручку в питейной напротив дома.